2 * * * Этим воздухом сладко напиться: Так прохладен, прозрачен, высок! Аромат разнотравья струится, Созревает брусникой восток. А ладьи, что плывут на закате, В дальний край за собой не зовут. Рыжий август в распахнутом платье Дарит вечность счастливых минут. Древний край, окропленный росою, Тихих звезд принимающий свет… Я твоею жива красотою В суете убегающих лет. Ах, Карелия! Дивная сказка, Песня сердца и детство души! Ты моя родниковая ласка, Зов еще незнакомых вершин… Я останусь на краешке неба, Где узорчатый сосен шатер, Петь твою тростниковую негу И серебряный отблеск озер.
3 * * * Двойные карельские жилы, И скулы — осколками скал. Легенды еще не сложили, Но бродит по берегу скальд. Деревья трепещут от ветра, Дрожат от касанья волны. Так эпос родится заветный, В котором герои вольны И жаждут любви, а не крови, Живут ожиданием встреч... И строй песнопения ровен, Как мудрая древняя речь.
4 * * * Мой тихий край под ангельским крылом И покрывалом белой ночи дремлет. Давай не будем спорить о былом, Благословляя памятные земли. Здесь за господство долго шли бои, В них каждый был расколот и низвергнут. Теперь душа рыдает и болит, Пустынный север засыпает снегом. Глядят в глаза, как будто узнают, Громады скал, остывшие вулканы. А я пою судьбу и страсть твою, Молитвой отзываюсь неустанно. Играй на мне, я хрупкая свирель, Послушная незримому дыханью. Пусть нас простит Всевышний за дуэль И приведет обратно к оправданью.
5 * * * Лик, прорисованный на скалах Создателем, — непостижим. Я долго образ твой искала В явленьях огненной души. Каньоны, горы и вулканы Меня могуществом влекли, Как элементы древней каны, Забытой азбуки земли. Твое сознанье дышит тайной Среди безмолвных древних плит. Движенья путь фундаментальный В скрижалях каменных сокрыт. Геоглиф или пиктограмма — В кристалле каждом различим, Ты раскрываешь в сердце прямо К истокам творчества ключи.
6 * * * Немало тайн услышать довелось, Ко многим душам падшим приклониться… Как прежде, ясень мира держит ось, И мельница осуждена крутиться. Узнаешь правду — только дверь открой, И данники иных тысячелетий Пройдут сквозь нас бессмертной чередой, Привычной жизни раздвигая клети, А эти дети — те же старики, Переплетает сеть судьба людская, И все знакомы сердцу, все близки — Единство никогда не отпускает.
7 * * * Гость с вершин, осыпающий снегом, Закруживший в сознанье метель, Окуни меня в волны Онего, Как в любви пробужденной купель. Жизнь, что скована сном и морозом, В измеренье другом замерла... Но склонились к озерам березы, Бесконечная полночь светла. Струны ветра поют серебристо, И горит в старом доме очаг, Льется память о Похъеле мглистой, Руны севера в сердце звучат. Для того мы опять оказались В скалах этой печальной земли, Чтобы в ткань вдохновенных сказаний Песни юга волшебно легли.
8 Наши души для тех оберегом, Кто еще не поднялся от льдин На гранитные склоны Онего Из застывших веками глубин. * * * Наше творчество незримо, От людей храним секреты! Пестрой нитью — через зимы Краски северного лета. Редкий дар передается — Мастерство! — от деда к внуку. Солнцем в глубине колодца Тайную растим науку. Узнаем друг друга всюду По известным сердцу знакам. И живет наш предок мудрый Над небесным зодиаком.
9 * * * Я снова прихожу в сознание, Июнь я прожила на родине, Открыла таинства сияние И путь пересмотрела пройденный. В свершение судьбы поверила, Забыла про разлуки острые. Живое волшебство Карелии — Любви мистическое озеро. Очистит, успокоит благостью: Печали прошлые рассеяны! Дышу черемуховой радостью И силой наполняюсь северной.
10 * * * Устав смертельно от столичной гонки, Ежесекундной смены новостей, На волю рвусь из призрачной воронки, Переключаю кнопки скоростей. В старинном доме помогают стены Восстановить гармонию души: Другая жизнь — она течет степенно И опоздать на встречу не спешит. Мне этот ритм несуетливый дорог. В далеком прошлом памятный Петру, Спокойно спит провинциальный город, Чтоб засветло проснуться поутру. Здесь крепкий тыл — мои родные люди, Из детства счастье — добрая семья! Меня здесь знают, понимают, любят, Чужая боль и радость — как своя. Я ритм ловлю карельского теченья И на озерном тихом берегу Своей судьбы истоки и значенье Вновь открываю, сердцем берегу.
11 * * * До земли родителям кланяйтесь, Навещайте без суеты! Отчий дом является кладезем Силы, мудрости и доброты. Не жалейте слов благодарности, Не стесняйтесь вашей любви! Только здесь все горести, радости Можно с близкими разделить. Мы в столетьях связаны нитями: Сокровенно слово «семья». Почитайте ваших родителей Сердцем, дочери, сыновья! Все уходит — и возвращается, В нужный срок нам всем суждено Повторить рождения таинство, Продолжая подвиг земной.
12 * * * Мою праматерь звали Ева. …Как голубеет неба синь! Росло до неба жизни древо: Святыня — в тишине пустынь. А мы шагали сквозь расстрелы, Лежали мертвые во рву: Евреи, финны и карелы, Познавшие свою судьбу. Теперь нас окликают братья. За миллионом голосов Стоят невидимые рати, Хранители земных часов. А правнуки — живая поросль. Я прошлое казнить не дам! Свободна кровь, и вьется волос, А прадеда зовут Адам.
13 * * * Долгий вечер подернулся инеем, Размышленьем о счастье былом… — Расскажите, где тихая Ингрия, Строгих предков утраченный дом? Там, где кости лежат под обломками, Опаленные вихрем войны? Там, где призраки вдовьи с котомками, Без семьи, без любви, без страны? Обернулась — и стала невидимой, Лишь круги по земле разошлись, Озаряют схороненным именем Кочевую тревожную жизнь. Пахнет память сосновыми иглами, На озерах становится лед. — Расскажите, где тихая Ингрия? — В родословной отцовской живет…
14 * * * Там было что-то общее у нас — В карельской мгле, ее глухом предзимье. По краю мироздания скользили, Все помнили не здесь и не сейчас. Потом мы растерялись, разошлись, Свои мечты по миру догоняя, И летними переполняясь днями, Почти не замечали эту жизнь, Но отзывались где-то глубоко Заснеженной мелодией друг в друге, Как будто в вечном двойственном недуге, Изменчивом движенье облаков.
15 * * * Все в этом мире слишком зыбко Среди зеркал. Грустит божественная скрипка В отрогах скал, И флейта вьюги козерожьей Всю ночь дрожит, Как будто женщина без кожи — Поет навзрыд. Вздыхает облачный оркестр На все лады... И для души хватает места, И для звезды. В молитве музыки волшебной Земной алтарь. В метель распахнутое небо, И твой январь.
16 * * * Мой север — твой Самбатион: Гневливый, полноводный, бурный. Не перейдет его сын блудный, Суров последний бастион. В субботний день такая тишь — Мелеет, высыхает русло, И ты душой еврейской, русской Стремительно ко мне летишь. Но с места не сойти. Закон Отступника накажет строго. И оба мы — в ладонях Бога, А север — твой Самбатион.
17 * * * Ты сумрачен, как облачный закат, В твоих глазах отражена усталость. Ты знаешь всех, но нет пути назад, Туда, где жизнь счастливая осталась. Грядущее давно предрешено, Ждут в декабре тоскливые недели. Спасенье — в снах, где свет любви шальной И финский дождь слезами на Кармеле. * * * В бесконечную ночь из холодного мира взирая, Я к тебе возвращаюсь, твое одиночество пью. Среди сумрачных скал открывается небом Израиль, Поднимает сознанье над серым кружением вьюг.
18 И в морозные дни обжигает дыханьем Мегиддо, Пробуждается память, торосы крушит изнутри. На отчаянный зов откликается мудрость магида, Голос тысячи предков с любовью поет, говорит. Я хватаюсь за жизнь! Ледники перетоплены в слезы. Пламенеет под сердцем тугая звенящая нить. Мой нечаянный дар для того был задуман и создан — Искупительный север с восточной звездой породнить.
19 * * * Все мы — искры в небесном потоке И сорваться на землю спешим. Если сердце мое на востоке, Север — снежное царство души. Запад мне совершенствовал разум, Искушал наслаждением юг... Ты со мною пронзительно связан Откровеньем метелей и вьюг. Где поток воплощений разомкнут И незримые ждут города, Зажигается в сердце ребенка Голубая родная звезда. Прошлых жизней летят каравеллы, Ты меня отогрей и прими Как сиянья полярного стрелы, Поразившие светом любви.
20 * * * Перед престолом тайной плитою Память, открытая нам в оправданье: Север, простертый над пустотою, Вдруг пробуждает ветры в дыханье. И за его сверканьем морозным, Глыбами льдов, облаками буранов Из глубины проявляется космос, Как на снегу — следы великанов. Здесь открывается в небо дорога, На перевалах приходится туго. Север, ты ждал терпеливо и долго, Нам никуда на земле друг без друга. Жизнь управляется новым магнитом, Юг обесточен огнем революций. Сердце связав со звездой и зенитом, К Северу вновь пора повернуться.
21 * * * Под веслами — волн перекаты, Ветрами ведомы ладьи, Искателем стал ты когда-то, Утратив истоки свои; Бродил по пустыням и тундре, Скитался в горах и в степи, Бывало так больно и трудно… Шептал себе: жди и терпи! Нет чуда в заморских просторах, Чужая земля — не твоя, Вернулся обратно нескоро — На север, в лесные края, Где тайна сокрыта доныне, Где любят — с открытой душой. Все то, что искал на чужбине, На родине тихой нашел. И круг завершился скитаний, На сердце легко и светло… Для новых путей, испытаний Ты сыну подаришь весло.
22 * * * В чужих краях искать другой судьбы, А мыслями на родине остаться И юности своей не позабыть... Прозрения жестокое лекарство! Бежать, сжигая связи и мосты, Но понимать: нигде не будет места! Другой язык — источник немоты, Земля пуста — без отчего наследства; Душой туда стремись, лети, плыви, Где нет еще фатальности исхода, — К творенью жизни, таинству любви, Слиянию воды и небосвода.
23 * * * Дремлют дальние города, В синих окнах мигает свет — Излученье огня и льда, Заполярной души привет. Долгой ночи выходит срок, Ускоряя в запястье пульс. Выбран трудный судьбы урок, С прошлым берегом расстаюсь. Манят тропики и пески, Теплых волн бесконечный гвалт, Только бремя твоей тоски — Невод звездный! — влечет назад, Где горят серебром снега И деревья молчат во мгле, У потухшего очага Буду петь о родной земле.
24 * * * Есть в русском севере особый колорит, Прозрачный и слегка неприхотливый, Как будто кисть над озером парит И повторяет неба переливы. Палитра красок — глубока, проста, Творение настолько вдохновенно, Как будто я шагнула вглубь холста Художника, чье имя — сокровенно. * * * Осенний лист — моя палитра, Стихи — в движении весны, И нет надежнее пюпитра, Чем корабельный ствол сосны. Весь мир — источник вдохновенья, Его храни, благодари За щедрость каждого мгновенья, За чудо утренней зари.
25 * * * Когда будет чужое роздано Или продано с молотка, Я хотела бы жить у озера, В доме с окнами в облака, Где открыты края небесные, Очистителен шум дождя… Точно храм был поставлен Нестором Среди острова — без гвоздя! Деревянная память зодчества! Сруб — как парусник на волнах! Позабытое одиночество Горьким привкусом на губах. Сколько воли — и сколько радости! Сердце дальней струной звенит. От младенчества шаг до старости: Через тяжесть земли — в зенит! Задохнуться сосновой свежестью, Слово травам назад вернуть! Горизонт над седой безбрежностью — Как зовущий к истокам путь.
26 О любви вспоминать не поздно ли, Когда кистью ведет Лука?.. Я хотела бы жить у озера, В доме с окнами в облака. * * * Не по душе литавры медные, Милей над озером гроза, Лесные тропы неприметные, Следки, зовущие назад; Пустынный берег моря Белого, Птиц перелетных караван, Улыбка парня загорелого, Карелки старой сарафан И небо с радужными бликами, Камней застывший хоровод… Все сокровенное, великое Негромким голосом поет.
27 * * * Жизнь удлиняется лигами, ливнями, Ветер бросает последние листья. Ветви изогнуты зыбкими лирами, Струнами в тонких руках кантелиста. Облаком тают обрывки мелодии, Чьи-то сказания, возгласы, трели… Звонами воздух заполнен холодными, Предвосхищеньем грядущей метели. Где-то за днями, тревожными скрипами, Всхлипами флейт, кружевами фантазии — Долгие тайны, в забвении скрытые, С ними сердца наши вечно повязаны. Тянет дымами, осенними дремами, В ламбах колышутся песни тягучие… Мы, как и прежде, бродяги бездомные, Пленники ветра, заложники случая.
28 * * * Снежный север — в сердце, Звезд осколки — в слове, В такт минорных терций Пульс замедлен, ровен. Пусть несется мимо Заунывный ветер, Март неутолимо Я желаю встретить, Разогреть дыханье, Разморозить русла, Расцветить свиданье Красками искусства; Возвращая к жизни Лед — водою талой… Так же чувство брызнет Из души усталой. Принимая солнце, Разольются реки. Пусть любовь проснется В каждом человеке.
29 * * * Тамаре Юфа Морозный иней из Ельца, Плетенье заоконных кружев! Из поднебесного ларца На холст выскальзывают души. Прозрачны станы королев, Избушки стародавней Ладвы — Юфа рисует нараспев, Заложница высокой клятвы. Подземный хоровод теней, Боль, что зовется «Калевалой»… Печали отразились в ней, Как океаны — в капле малой, И в каждой черточке лица — Дыханье запредельной стужи. Художница — рука Творца — Ему самозабвенно служит.
30 * * * Мюду Мечеву Где онежские волны взошли силуэтом собора, Сохранив свою плавность и обтекаемость форм, В налетевших стихах — переливы соснового бора, Устремился к потомкам пророков невидимый хор. В нем друзей голоса, узнаю их хрустальное эхо, Каждый в душу впечатан, на зеркале слов отражен. Промелькнувшее время для родственных душ — не помеха, Я, как северный лес, превращаюсь в серебряный звон.
31 * * * С неба льется пламень жидкий, В кронах разноцветных тонет. Этой осени прожилки Струнами — в моей ладони. Дразнят шорохами листья, Пахнет пряностью и влагой. Дарит куст хмельные кисти Поздних забродивших ягод. Память об ушедшем лете Отлетает, точно птицы… Век бы в заходящем свете Золотом любви струиться.
32 * * * Косыми лучами карельского солнца, Блуждающим светом пронизаны души. Родимым пятном от звезды остается Разлитое золото в жизни грядущей. Мы в вечном плену горьких слез, песнопений, Чужих отголосков, затерянных судеб… Среди снеговых лабиринтов, сплетений, Бескрайняя ночь одиночеством студит. Во мраке мерцают рыбацкие сети, Живое тепло изнутри встрепенется — В глазах незнакомых надеждой приветит Неяркая нежность карельского солнца.
33 * * * Снова севера сны: серебрится озерная заводь, Шалью белая ночь шелестит на пустом берегу. В нашем городе я оказалась твоими глазами: На знакомых местах никого разыскать не могу. Между старых домов в переулки сверну по привычке, Не узнает никто, сколько слез упадет вдалеке. За короткую жизнь ты сменил слишком много обличий, А душа все грустит и на флейте свистит в сосняке. Остаюсь за двоих, пусть меня перемучает память, На кругах площадей застывают признаний следы. Я целую карельскую землю твоими губами, И меня обнимают вершины обрывов седых.
34 * * * Заклятий зимних рухнули мосты, Сугробов башни пали талым снегом, Раздвинулись истории пласты — Вскрывается, оковы рвет Онего! Льды громоздятся, обжигая взгляд, Пронзая грудь дыханием студеным, И радостно промоины горят Предчувствием свободы затаенным. Всего два дня — и кончена борьба: Смиренна гладь стихии непокорной! За островом бросает сеть рыбак, И бредит небо синевой озерной.
35 * * * В забвенье, где ты коротаешь бесславное время, Под пальмовый шелест о главном, заветном молчишь, Ты слышишь, как сумрачный ветер над реками веет, Скрипит на болотах, тревожно вздыхает камыш? В бесцветной пустыне, дыханьем земли обожженной, Где в пенные волны забытые царства легли, Поют ли тебе ввечеру калевальские жены О тайнах суровой и страстной карельской земли? В краю, где под солнцем сгораешь, как будто под рампой, Где с разных сторон наступают на горло пески, Намелет ли досыта слез тебе щедрое Сампо, Очистят ли душу огнем ледяным родники?
36 Ты южной страны примеряешь привычно доспехи, Но как оторваться от северных властных корней?! Тебя настигает ли в детях волшебное эхо, Ты можешь ли сердцем любви отдаваться шальней? В чужой тишине кто нам новую жизнь напророчит? Плачь, кантеле, громче, забытую боль бередя! Признайся, ты видишь безлунные заводи ночью? Ты помнишь, как пахнет черемуха после дождя?..
37 * * * Полночный скрип сосновых половиц, Дух пирогов, смолистых дров и хлева, Волн бормотанье, шорох ранних птиц, Обрывки незнакомого напева. Круженье прялки — вечный круг судьбы, Вчерашний день в грядущем отразится Виденьем скал Приладожья седых, Где времени изменчивы границы. * * * Я душой поднимусь над сиянием розовым Пеленою косматых седин И вернусь посмотреть, как вскрывается озеро, Оглушая движением льдин. Я весной отзовусь, стану вещим наследием, Звонким кантеле в крепких руках… Искры нашей судьбы просияют на севере В рунопевцах и рыбаках.
38 * * * Через годы пробивается джаз, Заплутавший в пути дух весенний, Обновленья знак и веселья, Сторожам его не сдержать. Сквозь асфальт, стекло и гранит На простор озерный стремится, Симфонист стихийный — Теплицкий, Сотней труб Онего шумит. Старый Карл — опять за свое, Создает апрельский оркестр Из ветров, деревьев окрестных, В вещих струнах — Вяйне поет. Рухнул мертвый круг тишины, Все — в движенье, музыке, танце. Контрапунктом импровизаций — Ритм короткой и длинной волны. Город вновь к любви пробужден, Правит джаз, творя и взлетая, И гусей галдящая стая — Часть грядущей смены времен.
39 * * * Душистый всплеск тягучих волн черничных, Еловый шелест, ламбы говорок — Лесов и звезд глухое пограничье, Карелии живительный исток. Могу нырнуть, исчезнуть без возврата, Плыть облаком в озерной синей мгле, Там, где земля морщинами измята, Оставить знаки солнца на скале. Теченьем слова без конца и края, Пока молчат ведуньи, валуны, Озвучить время, искрами играя, Пронзить лучами — руны, судьбы, сны.
40 * * * Природы северной подворье, Повойник в синих лентах рек, В снегах и жемчугах — Поморье! — Дивились римлянин и грек. Былинный край, где песнопенья На струнах ветра сложены, Строптивы бури и теченья, А люди — в помыслах вольны. Потомственные корабелы Мир познают — с рожденья — вплавь, Ныряют лодьи в море Белом: — Судьбу свою, как парус, — правь! Живут по древнему канону, Соленой широки душой… Приникнув к каменному лону Земли суровой и большой.
41 * * * Забвенья — не жалко, покоя — не жалко, Умчаться бы в ночь на проворной «кижанке», Сквозь омуты, шхеры, онежские волны Вернуться в свой мир, одиночества полный, Где время развесило долгие мрежи, Огни откровений случаются между Сердцами, столетьями… Взглядом летящим Рисуешь себя — молодым, настоящим, Надежды свежи, не растрачены струны, В ладони ложатся рассветы, буруны! От близости неба так больно и тесно, Как будто иная реальность воскресла И в ней просияли шатровые свечи — Тот остров особенным знаком отмечен. Скользит в синеве, замирает «кижанка»… Всей жизни — не жалко!.. Бессмертья — не жалко!..
42 * * * Там море плещется свинцовое, Туманы нависают грозно, Но стаи птиц неокольцованных Летят на север — строить гнезда. Пути ведут круговоротами, И компасом — живое сердце!.. Птенцы родятся желторотые С мечтой — на ветер опереться. Из детства остаются в памяти Болота с россыпями ягод, Хребты, озера, тундры Арктики Плывут — перед влюбленным взглядом. Притянет сила неизбывная К родной земле — сквозь все препятствия! — Где небо в первый раз увидели И крылья распахнули радостно.
43 * * * Карельской вышивки узоры — Зарницы над равниной снежной! В январском кружеве просторы Застенчивого Заонежья. Крестом — деревья, звери, павы — Все образы подвластны деве… Орнамент ясный, величавый, Как мудрый, необъятный север. Есть в каждом доме мастерица, Украсит скатерть, полотенце, — Лучами золота струится Любовь по селам олонецким. Рубахи сотканы льняные Для свадьбы или перехода В края далекие, иные — Сплетенье в памяти народа. Судьбы не отпускают нити Всех земляков, живых и мертвых… В узоры древние взгляните, О мире многое поймете.
44 * * * Века текут, не изменяя Родных просторов – свет да тишь! Заря восходит золотая, Шуршит над озером камыш. Степенен лес зимой и летом, Бегут по рекам облака… Душа полна карельским небом, Она гранитом скал крепка! Чужбины хлеб горюч и пресен Вдали от матери, отца. – А сколько в нашем крае песен!.. Горстями черпай – без конца. Неиссякаема отрада: Все рядом, пусть давно ушли… И я живу привольным ладом Блаженной северной земли.
45 * * * Метелями, капелями, Среди лесов, полей — Живет душа Карелией, Карелией моей. За облаком, за островом Найдется мне приют. У озера, под соснами, Нас любят, помнят, ждут. Где прежде горы высились, Теперь шумит вода. Мы разлетелись искрами В другие города. Влечет планета давняя, Ее незримый свет. Вернемся к отчей гавани За всех держать ответ.
46 Не будет малой родины Другой — она одна. И с нею были пройдены Лихие времена. Июлями, апрелями Летим, стремимся к ней… Душа живет Карелией, Карелией моей. * * * Я дивлюсь: сизые облака Птичьей стаей плывут над Онего. Поднебесная даль широка, Горизонт притворяется брегом, А за ним – та же синь и тоска. Серебрятся в лучах косяки То ли щук, то ли призрачных стругов. Влажный ветер целует виски И ведет нескончаемым кругом, Заострив – паруса, плавники.
RkJQdWJsaXNoZXIy ODE3NTM=